САВЧИШКИНЫ
Вот что я, старшая внучка Неля Самошина, знаю о наших предках, Андрее Ивановиче и Анне Ивановне Савчишкиных и их детях. Все они были очень трудолюбивыми, честными и порядочными людьми, очень любили своих детей. Дедушка и бабушка были сдержанными, очень скромными, но с чувством юмора и довольно общительными. Все их дети были очень эмоциональными, энергичными, довольно предприимчивыми, благодаря чему неплохо помогли своим детям. Они были очень общительными, веселыми, даже с артистичными способностями. С ними всегда было интересно.
Родители мамы – Андрей Иванович (2 августа 1899 г.) и Анна Ивановна Савчишкины (4 августа 1900 г.) родились в деревне Крутой Верх Задонского района Орловской (теперь Липецкой) области. Анна Ивановна была бедной сиротой. Но еще в юности отличалась хозяйственностью, чистоплотностью и способностью к рукоделию. В деревне замечали, какие белоснежные занавески у сиротки на окошках. Заметил это и другие достоинства и Андрей Иванович, единственный сын из более-менее состоятельной семьи Ивана и ________ Савчишкиных. Ему понравилась крупная, статная, черноволосая, черноглазая Анна и он женился на ней. А Андрей Иванович был русоволосый, стройный, высокий и довольно худощавый. И его мама (моя прабабушка со смешным именем ___) даже боялась, что крупная невестка Анна придавит ее сына во сне. Не раз бегала к их постели ночью послушать – дышит ли еще ее сынок. Но все было в порядке. В 1919 году 21 июля у них родилась дочь Анна, потом сын Иван – году в 1921. Потом сын Николай, который потерялся во время эвакуации в войну семьи из Краснодона, он попал в плен и геройски погиб во время побега. Пока поджидал и подбадривал, бежавших вместе с ним, его настигла пуля. Так рассказывали те, кто вместе с ним бежал из плена и смог возвратиться в Краснодон.
В 1929 году Андрей Иванович с родителями, женой и тремя детьми переехал на Донбасс, в хутор Сорокино, как и семья Самошиных, в 1932 году. В то время он работал каким-то начальником на шахте 1-бис. Вскоре построил себе дом ниже террикона шахты. В этом доме родилось еще четверо детей: Леонид в 1929 г., Валентина – в 1932 г., а ее братик – близнец сразу умер, и 23 ноября 1937 г. родилась Раиса. После войны родилась Нина, которая вскоре умерла. Так из восьми рожденных детей осталось пятеро.
Перед войной, году так в 1939-1940, , Андрея Ивановича назначили председателем колхоза в поселке Таловое Краснодонского района, где дали дом. Родители мамы, Савчишкин Андрей Иванович и Анна Ивановна, и их дети – Иван, Леонид, Валентина и Раиса любили нашу семью. Имея дом в поселке Таловое, большой сад, огород, вели свое хозяйство. Вернее, этим занималась бабушка, а дед был честным председателем колхоза, уходил из дома на рассвете и возвращался, когда дети спали. Они помогали нам с мамой и сватам Самошиным, овощами, молоком и другими продуктами.
МОЕ ДЕТСТВО
Бабушка Анна часто забирала меня к себе. Конечно, мне очень нравилось у них – большая территория, разные животные (коровы, куры, индюки) и веселые дядя Леня и тетя Валя, старше меня на 10 и 7 лет, а Раиса совсем подружка, разница два года (теперь она Зильберман из Первомайки). Леонид всегда очень интересно что-то рассказывал нам.
Помню такой случай. Сидя на ветке большого дерева, Леня рвал груши, вдруг эта старая ветка обломилась. И Леня так и грохнулся попой в растущий под деревом кочан капусты. Кочан разлетелся, Леонид поднялся, потирая ушибленное место, увидев, что все благополучно, начал громко хохотать.
Он всегда очень интересно рассказывал о войне, о том ужасе, как мы попали под бомбежку на Дону при попытке эвакуации. И о том, как дома, во время налетов немецких самолетов, они прятались в погребе в своем дворе. А любопытная Раиса приоткрывала крышку погреба и высовывалась наружу. Он говорил: «Закрой сейчас же, нос тебе оторвут», а она свое – посмотреть, как летают самолеты.
Раиса Савчишкина
С Раисой мы играли под полностью скрывавшими нас лопухами, как в джунглях. Но Раиса, как хозяйка, любила покомандовать, повредничать, находила повод выразить громкое недовольство мной и довольно быстро выгоняла меня, Обиженная, я выходила из, так называемого, домика под лопухами. На громкие крики Раисы выходила бабушка и говорила Раисе: «Что же ты? Просила, чтобы я привезла Нелю, а теперь ругаешься». Конечно, я начинала проситься домой после этого.
Как-то у нас дома, у Самошиных, появился теленок, наверное, от Савчишкиных. В деревне я видела, как бабушка доила корову. И вот, за неимением молока, в один день решила проявить самостоятельность. Уселась на скамеечку возле теленка (а это был бычок) и попыталась его доить. Но он активно запротестовал против моей дойки – моментально лягнул задней ногой, своим твердым копытом прямо в мой маленький носик. Я свалилась со скамейки, из носа потекла кровь, увидев ее, я громко заплакала, да и больно было. Выскочила во двор Варя, которая разобравшись в ситуации, вместо того, чтобы пожалеть меня, начала хохотать (по-доброму, конечно). И в дальнейшем, стоило мне пропеть, прося «молока», если Варя присутствовала, всегда, улыбаясь, отвечала в рифму. «Не подоили быка». Так вот мы жили, пока воевал папа, довольно дружной семьей.
Свекор невестку любил, подчеркивал ее стройность, хозяйственность и прочие достоинства, Свекровь была сдержаннее. Но никогда я не слышала, чтобы она плохо отзывалась о маме, вела себя мудро. Даже в случаях, когда мама была слишком строга со мной, бабушка Настя говорила: «Маму надо слушаться Она плохо не сделает». Я и никогда не жаловалась, может быть, зная, что не будет поддержки, а знала, что еще и попадет больше от мамы, если вдруг они, хоть и сдержанно, начнут укорять ее. Мама, конечно, была очень строга, ласковой быть не умела, хоть очень любила детей. Всю жизнь все делала ради их блага, забывая о себе. Но она была очень эмоциональной, как все дети Савчишкиных.
После возвращения папы с войны мы жили в доме родителей мамы по ул. Пограничной дом № 9. Я уже упоминала о том, что родители мамы подарили дочери Анне в этом доме одну комнату. Спустя некоторое время мои родители пристроили к ней еще две комнаты, кухню, коридор, веранду. Жизнь как бы улучшилась. Родители работали в школе, мама – до обеда. После работы она дотемна вкалывала дома, в огромном огороде, в сарае, хлопоча вокруг большого хозяйства. Держали то корову, то коз, свиней, кур, уток, гусей, собаку.
Дед Андрей за свои трудодни привез как-то гусей с частично обрезанными крыльями, чтобы они не улетели. Их еще и подержали в сарае несколько дней, чтобы они привыкли. А когда выпустили в огород, они немного погуляли, потом взмахнули обрезанными крыльями, поднялись выше забора и улетели в ту сторону, откуда их привезли, на глазах расстроенных родителей. Но до прежнего места не дотянули. Видно было, где они сели, но когда отец пошел в тот район, никто из жителей не признался, что сели у них.
В мае 1946 года у нас родилась Люся, очень красивая девочка. Но в 2,5 года она умерла в ноябре 1948 года, простудившись на сквозняках в недостроенном еще доме. Сказалась и большая занятость мамы. Отец ей мало помогал по хозяйству, так как но он с утра до ночи был на работе в школе. Тогда он был директором городской школы № 2 им. Кирова, рядом с городским парком. Отец иногда брал меня с собой в школу, и я очень любила эти походы. В его школу приезжали артисты с концертами, устраивались и выступления школьников по праздникам.
На Новый год в школе устанавливали большую елку. Школьники были в масках, разных костюмах. Так и не осуществила я мечту, сделать потом своим дочерям хоть бы один несложный костюм, какой я видела там у старшеклассницы - черное платье со звездочками и месяцем из серебряной фольги и корона в виде месяца. Всего-то и нужно вырезать эти украшения и пришить их на черное платье мамы. Так и отлежало оно. Может Диана сделает своей дочке.
В те годы – в майские (1мая – День Международной солидарности трудящихся) и октябрьские (7 ноября – годовщина Октябрьской социалистической революции) праздники школьники и трудовые коллективы шли в колоннах в центр города на демонстрацию с веселыми песнями.
«Утро красит нежным цветом
Стены древнего Кремля,
Просыпается с рассветом
Вся Советская страна»
«Кипучая, могучая, никем непобедимая
Страна моя, Москва моя,
Ты самая любимая».
Колонны были украшены флагами, транспарантами, цветами. Но самой красивой была колонна папиной школы им. Кирова. Кроме этих всех украшений в первых рядах шли девочки в красивых национальных костюмах 15 Союзных Республик Советского Союза.
Но школа была далеко от нашего дома. Однажды папа вез меня на багажнике велосипеда позади себя. В какой-то момент я зазевалась, закачалась, и моя пятка попала между спицами заднего колеса. Движение наше остановилось, только мы въехали на рынок, возле магазина. Испуганный отец затащил меня в магазин, собрав вокруг меня всех продавщиц Меня, так обрадовал его испуг, который я расценила как проявление любви ко мне. Наверное, это от того, что не было его со мной 6 лет. К тому же я не была нытиком. На радостях, да и немного побаиваясь, что может и влететь, если не от отца, так от мамы, превозмогая боль, я сказала, что мне не больно изо всех сил, стараясь не хромать. Но из-за гнутых спиц нам пришлось большую часть пути до школы идти пешком. Несмотря на неблизкий путь, я очень любила походы в эту школу, обычно в красивом платье и вся блестящая от чистоты.
Но в августе 1951 года, через пять лет, отца перевели по состоянию здоровья в школу № 6. Я уже училась в :-м классе этой школы. Иногда нам с папой нужно было к одному времени в школу и на радость мне мы шли вместе. Он учил меня, что нужно выбирать места сбоку от тропинки на травке, где меньше грязи. Асфальта тогда не было и после того, как растает снег или после дождя, была такая грязь, что ученики приходили в школу по колено в грязи, в высоких резиновых сапогах. Но возле школы стояли тазы, корыта с водой, и мы, очистив грязь палкой, обмывали обувь и заходили в школу более-менее в чистой обуви.
Отец всегда умел как-то спокойно, а потому и более доходчиво дать хороший совет. Например: какая экономия времени получается, если каждая вещь лежит на своем месте, когда порядок на столе, когда внимательно послушаешь объяснения учителя на уроке, а потом дома, в этот же день прочитаешь по учебнику эту тему. Запоминается быстро и хорошо. Стало оставаться время покататься перед школой по огороду на лыжах или на санках с невысокой горки, образовавшейся из угольной породы на нашем огороде.
У нас прямо в огороде, был не засыпанный ствол шахты – яма, из которой в недавнем времени подавали уголь. После того, как ползающая по двору Люся, через незакрытую калитку, оказалась на краю этой ямы, ее частично засыпали и поставили на этом месте туалет. А рядом осталась горка из угольной породы, с которой я скатывалась на санках прямо в огород.
Но времени для прогулок у меня выпадало мало и не часто, так как нужно было, или нянчить младших, или рвать траву скоту, или пасти его. А потом и сама я, жалея загруженную работой маму, довольно рано взяла на себя ряд домашних работ: уборку, стирку (стирали руками в корыте на стиральной доске), таскание воды из колодца, который находился довольно далеко. Колодец – это глубокая яма (метров пять и более), стены внутри которого выложены камнем. На дне его скапливаются грунтовые воды. Над ямой сделан средней высоты и ширины каркас в форме параллелепипеда с двух сторон, к которому прикреплено два бревна, вертикальных по верху и соединенных между собой горизонтальным бревном, на которое наматывается цепь. От горизонтального бревна в сторону отходит металлическая ручка. Горизонтальное бревно с ручкой крутится. На свободный конец цепи прикреплено ведро. Сначала опускаешь ведро в колодец, постепенно разматывается цепь, бревно с цепью вращается быстро и в глубине ведро падает в воду, заполняясь ею. Затем начинаешь крутить ручку и поднимать ведро вверх, наматывая цепь на колоду. Поднимать полное ведро воды приходится двумя руками. Это тяжело для хилого ребенка. Если постараться и осторожно опустить ведро в колодец, тормозя руками бревно с цепью то можно набрать неполное ведро и тогда легче его выкрутить. Тяжело тогда, когда уже выкрутил полное ведро и одной рукой его надо удержать над колодцем и поставить на край сруба, а второй удерживать металлическую ручку. Потом надо перелить воду в свое ведро, и не удержишь – ведро вновь полетит вниз, бревно будет быстро вращаться и надо умудриться, чтобы не подставить голову под ручку, иначе может вдребезги разнести ее, если вдруг ручка начнет раскручиваться. Так что задача не из легких - набрать воды в колодце и донести до дому не расплескав ее. Кое-какие эти работы достались и младшим, в основном Алле и чуть-чуть Вадиму.
Больше сложности у нас были из-за того, что воду нужно было носить из колодца далековато и не хотелось идти за ней лишний раз, а потому набирали почти полными длинные узкие 2 ведра и несли их на коромыслах. Это был тяжелый груз для худенькой девочки 13-14 лет. С трудом поднимала, качаясь, стоящие на земле ведра. Коромысла очень давили на шейный отдел позвоночника. Может смещались позвонки и поэтому начались головные боли вскоре в подростковом возрасте и мучают всю жизнь, до сих пор боли , теперь уже по всему позвоночнику. А ведь пыталась остановить умная соседка, наблюдавшая это и советовавшая поменьше набирать воды в ведра. Достававшуюся с таким трудом воду расходовали очень экономно: купаться и для приготовления пищи.
Чуть повзрослев, очень хотелось навести идеальный порядок (хотя у мамы всегда был неплохой порядок в доме в молодости). На время это удавалось, как и в последующие годы. К большому сожалению, совсем не удается сейчас. Выручало тогда то, что по одной границе земельных участков с соседями протекал ручей около 0,5 м. шириной. По нему бурным, местами очень шумным потоком, неслась довольно чистая вода с шахты. Ею пользовались мы для некоторых хозяйственных нужд, поливали огород, поили животных, мыли полы. Вдоль этого ручья у нас росли большие раскидистые вербы и высокие пирамидальные тополя. Это старшие дети Савчишкины когда-то воткнули ветки, прутики по берегу ручья и из них выросли деревья.
А вот на фото видно сидит на скамейке бабушка Анна Ивановна Савчишкина с младшей доченькой Раисой возле нашего дома. Окно, выходящее во двор из (ставшей моей) комнаты, закрыто тополем, который к 1946 году, когда мы уже поселились в этом доме, уже вырос выше крыши. Во время ветра его ветки сильно стучали по крыше.
Родители, особенно мама, были строги к своим детям, особенно ко мне, как к первой. И особенно строги были по отношению к учебе. Доброй, и умеющей выслушать, дать совет, посочувствовать, она была с чужими, за что пользовалась большим уважением у людей. Родители учили и нас такому же отношению к людям, без высокомерия. Помню, вскоре после войны, когда еще пленным, из воевавших против нас стран, не было разрешено вернуться домой в свои страны, мама как то несколько раз кормила их. Пленные работали на шахте, может и у нас что-то, когда раз, другой, наверное, что-то сделали.
Бывшие среди них молодые женщины – болгарки подарили мне сделанную тряпичную куклу. Мне было лет 6,5. Я резко оттолкнула подарок. Останавливавшей меня маме я возмущенно ответила, что они, мол, воевали против нас, это враги наши. Несмотря на то, что в войну, особенно в период оккупации немцами Краснодона, в период гибели Лины, я была еще ребенком несмышленым, но все же впитала общенародную ненависть к тем, кто воевал против нас. Потому теперь, мы, пережившие войну детьми в категории «Дети войны», так как война сильно отразилась на здоровье и психике. Сидят в памяти ее ужасы.
А мама, будучи старше и мудрее, поняла из рассказа этих болгарок, что немцы по пути к нашей стране, прошли через территорию Болгарии и других стран, захватив каких-то жителей в плен, заставляли их воевать с нами. И умевшая сочувствовать другим, мама сказала мне: «Они не виноваты, их заставили немцы». Тогда я не могла согласиться с ней. Куклу может и взяла, но не помню, чтобы играла с ней. Вспомнила этот эпизод может лет через 50 после Победы. Только в таком возрасте я согласилась с мамой, что возможно эти болгарки и в плен сдались потом нашим при первой возможности, чтобы не воевать против нас, и действительно нужно было им посочувствовать. А у мамы, только пережившей войну, гибель Лины и ее подруг, по взрослому, нашлось доброты в душе для этих, тоже пострадавших от войны женщин. И она сама недавно пережила с ребенком годы недоедания, делилась с более голодными.
И в юные годы, я понимала, что мама несет чрезмерную нагрузку и удивлялась, как она находит время еще заниматься рукоделием (вязала крючком из ниток скатерти, салфетки, воротнички), шить одежду детям и себе. Коллеги-учителя, подруги восхищались ее умением шить и одеваться соответственно моде. Я очень любила, когда они с отцом изредка ходили в гости к кому-то или шли нарядные на праздничную демонстрацию или на базар. Почти каждое воскресенье (единственный выходной) они ходили с отцом на базар, по магазинам хозяйственным, продуктовым, покупали обувь себе и детям, отцу готовую одежду, а мама находила себе красивые ткани и шила из них красивые платья. Особенно нравилось мне платье из мягкого японского шелка; на красивом, голубом фоне крупные цветы. Я бросала все свои занятия и с радость наблюдала, как они после хлопот по хозяйству, чистые, переоблачались в чистую нарядную одежду. А уж если по их просьбе я гладила рубашку папе- радость переполняла меня. Конечно я очень старалась погладить без морщинок. Так греет душу эта картинка выходящих из дома нарядных родителей
Мама быстрая, энергичная во всем, предприимчивая, владевшая, как она говорила, способностями инженера, поэтому затевавшая стройки, перестройки домов - черты, свойственные Савчишкиным.
А отец был очень эрудированным, много читал, особенно в юности, любил историю и литературу, был склонен заниматься наукой. А в делах был очень медлительным, по пословице семь раз отмерь, один раз отрежь. А он отмерял больше семи раз. Я в него медлительная и менее способная в разных хозяйственных делах. Однажды, будучи уже взрослой попросила его прибить кусочки поролона к форточке, уже мною подогнанные. Он так долго примерял, что я поняла нетерпение мамы и ее крики на него, когда они вместе строили что-то. А занимались они этим всю жизнь. Конечно, с годами под ее руководством он стал более умелым строителем. Но ему более интересны гуманитарные науки. А на занятия любимым делом после работы, хлопот по хозяйству, бесконечных строек, не оставалось ни сил, ни времени. Еще и здоровье постоянно покачивало. И от всего к концу жизни он стал более раздражительным, чем в более молодые годы.
Но оба были хорошими педагогами, хорошими людьми. Их любили и уважали ученики, их родители, соседи, все люди, с которыми им приходилось общаться. В молодости это была красивая пара, прожившая, пусть не без разногласий, но одной семьей, проявляя заботу о друг друге и понимание. Родители по жизни были веселыми людьми, умели пошутить, о чем-то рассказать весело, интересно. Могли и вальс потанцевать, фокстрот, танго и петь в компанейском хоре, а папа и в одиночку пел частушки, плясал под гармошку. Поющую в одиночку и пляшущую маму я не помню. Она немного умела играть на гитаре, не пропускала ни одно встречавшееся пианино, чтобы не сыграть не без гордости «собачий вальс». Она была из довольно веселой семьи, где все при случае пели, плясали, немного играли на гитаре, гармошке, баяне, балалайке.
В послевоенные годы народ вообще больше проявлял радости, чем сейчас. В праздники люди пели, веселились, собирая столы в складчину, забывая о повседневных нуждах, танцевали под баяны, гармошки, патефонные пластинки, накручивая ручкой пружину патефона, чего хватало на одну пластинку. Им не надо было для веселья много вина, водки. Просто радовались ясному спокойному небу, что не свистят пули, снаряды, не лазят по сундукам, сараям, тоже голодноватые завоеватели, требуя «Хозяйка! Курка, млеко, яйка», забирая последние крохи у детей.
И родители по праздникам гуляли с друзьями то у них, то у нас Помню, как 4 ноября 1949 года шумно отмечали мое десятилетие. Взрослые пели, хохотали, танцевали, кто-то из мужчин переодевался в женскую одежду. Я случайно увидела выскочившего в комнату, где сидела я, переодетого деда Тихона. Но увидев меня, смутившись, он моментально вернулся назад, то есть, он тоже умел веселиться. А я, героиня торжества, одна качалась на пружинной сетке кровати, радуясь их веселью, тому, что хоть краем глаза один раз увидела деда веселым (бабушки Насти, Вари не было, кажется). И мне не было скучно, тем более что друзья родителей Добрынины (адвокат с женой, крупная, полная пара добрых людей) подарили запомнившийся подарок - шелковую рубашечку на бретелях (трофей из Германии) и коробку конфет «Вишня в шоколаде». Вкусное в те годы было не каждый день, а эти конфеты мне казались необыкновенными. И я, вполне довольная, смаковала их и была вполне счастлива. Потом на День рождения( в 18 –лет) в Москве купила такие же, но показались хуже. Как всегда все первое –лучше. И еще память на всю жизнь, подаренная родителями, с дарственной надписью отца, толстенная, большого формата книга с большим количеством произведений А.С.Пушкина, с множеством портретов его родных, жены, современников, а так же иллюстраций к произведениям.
Эта книга очень помогала мне коротать вечера, когда родители уходили в гости, а я оставалась одна в большом доме, еще маленькая девочка. Особенно неприятно было в ветреную погоду. Тополь стучал ветвями по крыше, а кошка вопила за окном, то плакала, как малый ребенок. Я тогда еще не очень была уверена, что кошка издает такие звуки. Уж очень похоже на плач ребенка. Чтобы не было так страшно, брала толстую книгу Пушкина, уходила в зал, подальше от окна во дворе. Просмотрев в очередной раз картинки, начинала громко декламировать стихи, искала более воинственную тему. Например:
«Все куплю! Сказало злато.
Все возьму! Сказал булат»
Но, наконец, приходили родители. Никакого нытья, возмущения, жалоб, что было страшно. К этому возрасту уже, наверняка, знала сознательно о подвиге молодогвардейцев, учившихся в той же школе № 6, что и я теперь, где училась и моя тетя Лина. То ли стыдно было говорить о каких-то страхах или другая черта характера: быстро забывать иногда о плохом, радоваться за других. В данном случае - что родители довольны, отдохнули. Вообще, я счастлива, хотя бы тем, что есть такая черта искренне, без зависти радоваться чему-то хорошему у других. Радоваться за младших, что родители сделали им какой-то подарок, оказали помощь, а не огорчаться, злиться, что не мне в этот раз. Радоваться, что-то кому-то, отдать, особенно если ему явно сгодится. С детства такое.
Лет в 13-ть поехала с другими школьниками в Киев на экскурсию. Почти первый выезд из Краснодона, да еще в Киев. Родители дали чуть-чуть денежки, как и другим. Все едят вкусности, мороженое, а я не трачу деньги, а я с руководителем ищу сестренке красные туфельки и синие носочки. Счастлива. Нашли. Денег хватило! Не хвалюсь. Просто рада за себя, что никогда не мучилась от зависти. Такой был пример старших, и учили заботиться о более слабых, младших.
В возрасте постарше сказала себе: «Нужно жить по заработанным средствам. Мало, что у кого есть что-то лучше». Но, может, и плохо, что планка желаний низкая (много ограничений было со стороны родителей, особенно мамы). И еще один день рождения мой отмечали. Это уже действительно был мой праздник.
Неожиданно родители, а именно, мама, предложили отметить мои 16лет. Они сказали: «Пригласи своих друзей, одноклассников». Не помню, но вряд ли пришли все, так не бывает. Но было очень много. Мама наготовила много, на всю ораву. Было весело, с компотом вместо выпивки, танцами под пластинки. Из подарков помню один от мальчика, с которым, как лучшие ученики, сидели за первой партой. На парте была табличка «За этой партой сидела Ульяна Громова». Он подарил в рамке под стеклом вышитых им самим болгарским крестом, разноцветными нитками мулине двух попугаев. Эта «картина» много лет висела у нас в доме.
САВЧИШКИНЫ
Старший сын Савчишкиных, Иван Андреевич, !924 года рождения.
Он был гордостью семьи. Красивый, статный, как все дети Савчишкиных, эмоциональный,общительный, предприимчивый, энергичный, с громким голосом. Его всегда очень любили все: старшая сестра Нюся и остальные родные, близкие и знакомые. Когда началась Великая Отечественная война он пошел добровольцем на фронт. В конце войны, в сентябре 1944 года он случайно встретился в поезде с нашим папой. В шумном вагоне папа услышал знакомый громкий голос. Поспешив в тот конец вагона, папа увидел Ивана. Оба были очень рады этой встрече. Их военные части оказались недалеко от Краснодона, и их обоих отпустили на ночь к родным. Все последующие годы многие часто вспоминали об этой радостной встрече так живо, как будто это было вчера
Осенью 1945 года в гости к родным в Краснодон, Иван приехал с женой Марией, миниатюрной, стройной, симпатичной русоволосой женщиной. Они жили в Тамбове. И в дальнейшем приезжали почти ежегодно уже с детьми : Виталиком и Светой. Потом родились еще двое: Сергей и младшая Оля. С ней я встречалась в 1982 в Харькове, где она тогда жила со своей семьей. У нее был сынишка и муж военный. Она явно в маму, которая уже умерла к тому времени, такая же миниатюрная. Профессионально занималась балетом, возможно, выехала в Америку. А старшие дети так и остались в Тамбове. Только мы, став взрослыми, не общались.
Тетя Маруся с детства стала для меня образцом жены, женщины, матери. Ухоженные дети, соблюдался им режим, гигиена. Мужу начищала пуговицы на кителе, шинели. Он на несколько лет остался служить в Армии. Потом ушел на гражданскую работу на какую-то руководящую должность. Построил большой дом на Плынковской, где наверное, до сих пор живет кто-то из старших детей.
Тетя Маруся довольно рано умерла. Иван переехал жить в Краснодон, где построил два дома, один – рядом со старшей сестрой Анной. Лет через несколько, чтобы помочь детям, он продал дома и снова уехал в Тамбов. Купившие дом до сих пор благодарят Ивана Андреевича за теплый и светлый дом. Сестры и братья на протяжении жизни ездили в гости, в Тамбов.
Я последния раз видела дядю Ваню, когда он приезжал в Краснодон 21 апреля 1996 года на похороны своей любимой сестры Анны. Он очень горько рыдал у ее гроба. В 2000 году умер и он. Об этом родным в Краснодон из Тамбова сообщили после его похорон.
А тогда, осенью 1945 года,в первый приезд в Краснодон Ивана Андреевича с женой Марусей все пошли фотографироваться. Это одна из любимых моих фотографий: Савчишкины и Самошины вместе, родители сидят, дети стоят позади, Иван и Шура еще в военной форме. И, конечно, внучка Неля в шубке и шапке, стоит возле деда Тихона. Так хорошо! Все вместе! Хотя Неле очень испортил радостное настроение фотограф. Почему-то усадив всю группу, меня не хотел к ним присоединить пока не вступился дедушка Тихон.
Но вскоре умерла бабушка Анна Ивановна Савчишкина. Уже на последних фото на ее лице страдание от болей – рак желудка. Зубы ей сделал какой-то (знакомый как бы) протезист из металла (наверное, опять цинковые), который нельзя было применять. Овдовев Андрей Иванович, остался один с тремя, пусть не малыми, детьми, но нуждающимися в присмотре. Леонид 1929г., Валентина 1932г. и Раечка 1937г. Похоронили бабушку в с.Таловое, куда теперь ездили Валентина со своими детьми и иногда Раиса.
Все жалели самую младшую Раису. Вначале ее взял к себе Иван с Марией в Тамбов, у них не было еще своих детей. Они купили ей красивую куклу, и отец купил ей куклу. В итоге у нее было несколько красивых кукол, разных национальностей, богатство по тем временам у ребенка. Кто-то сделал ей тележку, сундучок, который она наполнила разными лоскутками. На всю жизнь остались у нее эти куклы у нее в памяти и на фотографии, где они всей своей семьей запечатлены.
Вскоре Андрея Ивановича перевели председателем в пос. Деревечка, а потом в пос. Краснодарка, где они прожили долго. Детям нужен был присмотр и у них стали появляться мачехи. В Деревечке была молодая мачеха, родом из Орловской области, родила сына от Андрея Ивановича (еще одного дядю) и уехала в свою деревню. Одна, Марковна, была настоящей мачехой – за стакан молока из кувшина, в котором еще не была снята сметана, она тюкнула по голове кочергой Валю, которая пила это молоко, прибежав из школы. Так что они и я знали про злую мачеху не только из сказок. В итоге эту мачеху выгнали.
Дедушка Андрей в отличие от своих громкоголосых энергичных детей был немногословным, довольно застенчивым и с негромким голосом. Никогда не слышала, чтобы он дома на кого-то повысил голос, возмутился. При этом был умелым руководителем своих колхозников. Он был хорошим председателем колхоза, его уважали и колхозники и начальство.
Бывало, приедет в город по делам колхоза, обязательно зайдет к нам. Но дальше порога не проходил, все ему некогда. Дочь Анна, очень переживавшая за младших, откуда-то узнававшая, что их обижает мачеха, плохо кормит, обрушивала на него бурю своих эмоций «плохой отец, не можешь ее выгнать». А он постоит несколько минут, как провинившийся школьник, медленно, без интонаций недовольства тихо скажет: «Ну, я пошел». И уходит. И его жалко, и детей жалко. И мама потом мучается от всего этого и что на него накричала. Наконец, Марковна ушла.
Сошелся он с Петровной из Краснодарки. Она была довольно доброй женщиной. Может, не сильно выкладывалась, но дети уже не были голодными и не боялись окриков. Она не кричала, могла пошутить, варила вкусные борщи. И к ним с удовольствием стали ездить и Мария с Иваном и детьми, и иногда мои родители. Дед, как и раньше нам помогал овощами и другими продуктами. У Петровны была худющая дочь Шура, уже замужняя, жила отдельно. Конечно, Петровна потихоньку очень помогала семье дочери. Все это понимали. А так как в Краснодарке была только начальная школа, Леонид, Валентина, Рая периодически жили у нас. И я ни разу не слышала и намека на недовольство этим со стороны моего папы Александра. Он никогда не ругал маму, не упрекал, что ее родные живут с нами, а они в свою очередь очень уважали его.
Дед Андрей кочевал по Краснодонскому району и благодаря этому, я побывала и в Таловом, и с деревеченскими пиявками в пруду познакомилась. Так как в Краснодарке Савчишкины прожили много лет и я там провела много времени. Для меня были большой радостью поездки в деревню. Дома мама очень редко отпускала за пределы двора, а там была полная свобода. И в прятки с деревенскими, и в речке сколько хочешь бултыхайся, и на стоге сена ночевала с подругами Раи. Ночь почти без сна, но сколько впечатлений, потому что то петухи по времени поют, кукарекают разными голосами, то слышно рыбы плещутся в реке, то рядом коровы мычат на рассвете, зовя хозяек быстрее подоить их и отпустить на луг в стадо, травки пощипать. Да и солнце поднялось рано, спать не дает. А запах сена какой …Пятерку потом получила за рассказ, как провела лето. «Как описала все романтично, еще и писателем будет»-сказала учительница.
Транспорта в те годы не было. В Деревечку через бугор, без тропинки даже, по траве, уставшая девочка семи с половиной лет, пусть медленно тащилась позади Валентины, которая несла маленькую Люсю. Но я терпеливо преодолевала, наверное, километров семь или больше до Деревечки. Степь запахи полыни, пение жаворонков в вышине, добрела без сил.
А Краснодарка была гораздо дальше. Туда я ездила с дедом Андреем, когда он возвращался из Краснодона, где был по председательским делам. Транспорт у него был свой: бричка или линейка, в которую впряжены одна или две лошади. Чтобы они не пугались обгоняющих машин, сбоку глаз вешали кожаные прямоугольники. Получается, ехали туда с комфортом, здорово было.
Подрастая Рая стала сдержаннее, заботилась обо мне и мы с ней хорошо дружили. С Валентиной мы вообще были как подруги. Когда я уже стала взрослее, на танцы вместе ходили. А Леонид всегда меня любил. Они все были веселые, хоть и пострадали от мачех и не добрали материнского тепла.
А их отец , Андрей Иванович Савчишкин, был очень скромным и очень добрым человеком с негромким голосом. Как ему удалось не имея командного голоса проработать около сорока лет председателем колхозов, до этого лет 11 на шахте на руководящей работе, т.е. много лет руководить большим количеством людей, влиять на них, не повышая голоса. И со своими детьми, тем более с внуками, он всегда общался спокойно, умел мягко дать разумный совет и всегда помогал материально, в основном продуктами. Возвращаясь домой поздним вечером, несмотря на сильную усталость, всегда хоть несколько минут всегда по-доброму и довольно весело, с присущим ему юмором, общался с женой, детьми и часто гостившими у него внуками. Больше всех в этом повезло мне. И, приезжая в город по делам колхоза, обязательно на несколько минут заходил к детям, и хоть несколькими словами пообщается и с детьми и с внуками. Дела внуков обычно одобрял: «Ай да молодец!». Умел коротко и делами близких поинтересоваться и поделиться какой-то радостью в своих председательских делах. Но в основном уходил на заре, когда все еще спали, и приходил домой, когда все уже спали. Он был большим тружеником, очень положительним человеком, из всех людей, которых встречается очень мало.
Андрей Иванович, во время оккупации Краснодона немцами был арестован вместе с другими руководящими работниками, отказавшимися работать на фашистов, и их угоняли в плен. От плена его спасла решительная, смекалистая, старшая дочь Анна, рискуя своей жизнью. Она долго, почти до Свердловска, с другими провожающими шла за колонной пленных, пока не осталась одна. И тогда, толи подкупила, толи просто уговорила одного из полицаев, сопровождавших колонну, разрешить отцу переобуться так как он растер ноги. Сев с отцом немного в стороне от дороги, по которой шли пленные, они долго возились с переобуванием. Когда колонна скрылась за пригорком, они сумели возвратиться в Краснодон. Так Анна спасла отца от плена.
Андрей Иванович был как бы немногословный. Ему просто некогда было много говорить, но в редчайшие праздники был относительно веселым, очень любил играть на гармошке, даже пел частушки.
Когда я вышла замуж и уехала из Краснодона, в гости к дедушке почти не приезжала. Изредка к праздникам присылала поздравительные открытки. Запомнилось, приезжала с семьей, детьми, наверное, летом 1972 года. Петровна хлопотала на кухне, дети резвились в огромном дворе, а я занялась уборкой обильно рассыпанной по полу травы на давно прошедшую Троицу. Такая была традиция. Когда к вечеру пришел домой труженик полей-дедушка, он очень обрадовался неожиданным гостям. В разговоре радостно вспоминал, тоже уже взрослого внука Виталия из Тамбова (это старший сын Ивана Савчишкина). С большой радостью и гордостью говорил о том, что Виталик прислал ему открытку. Ее не убирали с покрытого скатертью стола, перечитывая много раз. Как же нуждаются наши пожилые родные хотя бы в таком маленьком внимании. Как оно им дорого!
Особенно теплые взаимоотношения были у дедушки с самой младшей дочерью, Раисой, которая дольше всех жила с ним. Лет с семи, когда умерла их мама, Анна Ивановна, и лет до тридцати, когда Раиса со своей семьей переехала жить в Краснодон.
Дедушка, за долгие годы работы председателем, построил на берегу речки Каменки очень скромный дом из двух комнат, летнюю кухню и сарай. Он был расположен далеко от правления на окраине многолюдного села Нижняя Герасимовка. Он был очень честным человеком. Когда Раиса переехала в Краснодон, остался дедушка вдвоем со второй женой Анной Петровной на огромной усадьбе. Изредка приезжали в гости дети, чаще все Леонид. Какое то время жил с ними Иван. Любили приезжать летом огтдохнуть и подросшие младшие внуки (дети Валентины, Леонида и Раисы). А летом 1978 года приезжала с ними и правнучка, моя Елена. Они очень весело провели время, тарзаня шумной компанией на речке. Но это- коротким летом, а долгими зимними вечерами – старики одни.
Ближе к 1980 году Петровна слегла после инсульта. Дедушка к этому времени был уже на пенсии, проработав в общей сложности около 63 лет, начав трудиться еще на Орловщине. С Анной Петровной они прожили лет 30 тихой мирной жизнью. Так же в мире и согласии они жили и первой женой, Анной Ивановной, к сожалению, рано ушедшей в мир иной. Он ни разу не повысил голоса на свою жену.
Когда Петровна слегла, Андрей Иванович очень трогательно, заботливо ухаживал за ней до самых ее последних дней. Когда она звала смерть, он говорил: «Нельзя так говорить! Уходи,ходи, смерть!». После ее смерти сначала Валентина забрала его к себе. Но жить в квартире он долго не смог. Он привык к природе, простору. И его забрала старшая дочь Анна, которая жила в частном доме по соседству с его младшенькой, Раисой. Но вскоре у него развился обширный инфаркт, и 2 ноября 1983 года на 85 году жизни он умер. Похоронили его на Грачевнике, где почти все наши похоронены. Иван сделал ему железный памятник. Раиса ухаживает за могилой, изредка – внуки, чаще всех Света (дочь Леонида Савчишкина) и ее сыновья. Могилу Андрея Ивановича легко найти за возвышающимся памятником воину-афганцу.
У всех осталась светлая память о дедушке Андрее Ивановиче Савчишкине.
ЗИМИНЫ
( ветвь от Варвары Тихоновны Самошиной )
В семье у Самошиных старших тоже были перемены. После войны Варя вышла замуж за соседа Бориса Харитоновича Зимина. Он был немного постарше ее, чуть ниже ростом, ему ногу на войне ампутировали выше колена. Но был отличный протез. И он свободно ходил, немного прихрамывая. Но тогда выбирать не приходилось. К тому же Борис был красивый, черноволосый, глаза горели весельем. 28 октября 1946 года у них родилась дочь Ангелина, все звали ее Инной. У меня и Валерия появилась любимая сестренка. Тогда они жили в доме родителей Бориса.
Усадьбы Зиминых и Самошиных состыковывались задними углами, две минуты и ты в другом дворе. Бабе Насте было удобно нянчить Валеру и Инну, и у Вари оставалось время заниматься рукоделием, она очень красиво вышивала гладью.
Борис с семьей занимал одну половину дома, а во второй жили его родители: очень аккуратная интеллигентная мама, Пелагея Максимовна, и сестра Бориса, черноглазая, с черными, как смоль кудрявыми волосами, Вера Харитоновна и ее сын Юра, года 1932-1935. А отца их, Харитона, не знаю.
Вера Харитоновна была строгим завучем начальных классов, а в быту, в компании, очень веселый, общительный человек. С мужем она была разведена к тому времени. Дошутилась. Муж был каким-то начальником, был много занят на работе, приходил поздно, уставший, засыпал, не чувствуя, как Вера разрисовывает его губной помадой из ревности. Были случаи, что разрисованным приходил на работу. Вот и дошло до развода.
В те годы, работая в одной школе, мама дружила с Верой Харитоновной. И почти каждый день я слышала, какой Юра у Веры Харитоновны хороший, ласковый, помогает и всякие другие похвалы. Наверное, вначале я старалась быть как Юра, потом стало тошнить от этого имени. Как то Вера Харитоновна спросила меня: «А кем ты хочешь быть, Неля?». Не задумываясь, я ответила: «Как ваш Юра, артисткой». Юра уже заканчивал школу и собирался в Москву, в театральный. Ответ мой был искренним и я в тот период начала петь, когда меня никто не слышал. Но Юра поступил на юридический факультет в Московский государственный университет. Кажется, адвокатом стал. И я петь перестала.
Спустя годы также хвалила Вера Харитоновна и своего внука, Сергея, жившего с ней. Варя тогда сказала мне: «Не пойму, толи они действительно такие идеальные, толи она так умеет нахваливать своих.» интересно, а в их присутствии она также их только хвалила? Ругала ли за что? Но они действительно, вроде, были вежливыми мальчиками. Сергей точно хорошо учился и в школе и в институте. Хвалила она и жену внука. Своеобразная женщина была, строгая учительница, веселая в компании, внешне похожая на цыганку. Хорошо танцевала цыганочку, очень получалось трясти плечами. Все просили исполнить этот танец. Ее голос ни с чьим не спутаешь: громкий, с хрипотцой. Наверное, сорвала на непослушных учениках.
Весной бугры, свободные земли вокруг Первомайки были красными от распустившихся тюльпанов. Энергичная Вера Харитоновна организовывала неблизкие походы школьников за тюльпанами, которыми на другой день украшали колонну нашей школы на Первомайской демонстрации. Не раз я видела двор Зиминых заставленный тазами, ведрами, наполненными водой и огромным количеством тюльпанов.
Я довольно часто бывала в этом дворе, в доме, пока там жила моя тетя Варя со своей семьей. У дяди Бори было пианино (самая дорогая ему вещь до конца жизни). А я лет в 14, соблазненная подружками, начала заниматься на курсах пианистов при клубе имени Горького. И пока не было своего пианино, занималась то в самом клубе в строго отведенный час, то приходила к Зиминым и играла первые упражнения: «Гуси-гуси», и другие и грузинскую песню «Сулико». Тетя Варя под эту мелодию напевала слова. Наверное, вспоминая своего первого любимого грузина А., жившего тогда в Краснодоне со своей мамой. Потом война разлучила их, разбросала в разные места.
Почти ежегодно Зимины в Новый год наряжали елку для своих детей. Приглашали меня на праздник да еще 2-3 детишек. Мы пели «В лесу родилась елочка», танцевали, рассказывали стихи, водили хоровод с взрослыми, а дядя Боря играл на пианино. Было весело, и даже нам дарили подарочки – немного конфет, орехи, мандаринка могла быть. Такие елки устанавливались в редких домах. Еще меня приглашали на елку к себе Добрынины к приемной дочке Вере. Там было более многолюдно и весело, хорошее угощение.
Красавицы Света и ее мама и Мария Андреевна Поляк (дочь и жена завуча школы им. Кирова, работавшего там вместе с папой) были в красивых нарядах снегурочки и деда Мороза. У нас – детей того времени – оставались яркие впечатления от таких праздников, от общения с хорошими людьми и с природой. Тогда не было всех поглощающих телевизоров, компьютерных, зачастую отвратительных игр. И люди, и мы дети были добрее, стремились учиться, узнавать новое из книг, и вовсе не так поверхностно, как сейчас из телевизоров и компьютеров.
Такие же новогодние елки устраивались и в школах. Учащимся младших классов раздавали подарки со сладостями и традиционными 1-2 мандаринами. Только в Новый Год мы их видели. Поэтому у многих осталась связь запаха мандарин с Новым Годом, с ожиданием свершения чуда, чего-то хорошего.
Я третья слева в верхнем ряду, склонила голову к Ларисе (старшая сестра Валерия Зимина по его родному отцу)
ЧИТАТЬ ДАЛЬШЕ:
|
